Распад СССР открыл перед Китаем уникальную возможность – перестроить основные маршруты торговли и поставок энергоносителей так, чтобы они проходили по суше и не зависели ни от России, ни от США. С тех пор у этой задачи только прибавилось актуальности, потому что неожиданное обострение конфликтов в Южно-Китайском море или Тайваньском проливе может в любой момент перерезать морские торговые пути в Китай.

Работа по воплощению в жизнь этой долгосрочной стратегии началась в Центральной Азии. Как только там возникли независимые государства, Пекин поспешил наладить отношения с их лидерами с помощью дешевых многомиллиардных кредитов и инвестиций, которые хлынули в регион вслед за приходом туда многочисленных китайских предпринимателей.

С 2002 по 2005 год, еще до начала реализации китайских проектов в энергетике, товарооборот между Китаем и странами региона вырос почти в четыре раза, с $2,3 до $8,8 млрд, а к 2019 году достиг $46 млрд. Параллельно Китай наращивал политическое и культурное влияние и меньше чем за 30 лет добился в Центральной Азии самого широкого присутствия во всех сферах.

Теперь Пекин намерен повторить этот успех в Закавказье, чтобы еще дальше продвинуться на запад и тем самым приблизить воплощение своей давней мечты – о новых путях торговли и энергопоставок, которые бы не контролировали ни Россия, ни США. Правительство Си Цзиньпина уже сделало первые шаги в этом направлении.

Мечта позвала на запад

Ожидается, что после преодоления транспортных и торговых барьеров – главным образом за счет расширения связей с Центральной Азией – Закавказье сравнительно быстро, за пару десятилетий, интегрируется с китайской экономикой. В августе 2015 года из Китая в Баку отправился первый поезд, его маршрут пролегал через Казахстан и по паромной переправе через Каспийское море.

В одах товарооборот между Китаем и странами Закавказья увеличился почти вдвое, с $1,9 до $3,6 млрд.

Китайские компании также содействуют дальнейшей индустриализации стран-партнеров. Проводимая Азербайджаном политика диверсификации экономики и готовность Китая переносить свои промышленные мощности в другие страны способствуют двустороннему экономическому сотрудничеству. Начиная с 2018 года в Азербайджане был запущен ряд масштабных китайских проектов: промышленный парк в порту Алят стоимостью $1,5 млрд; металлургический комбинат стоимостью $1,17 млрд; завод по производству автомобильных шин ($300 млн) и завод по утилизации свинца.

В Грузии среди недавних китайских проектов – строительство газотурбинной электростанции стоимостью $160 млн и самого длинного в стране туннеля, который станет частью создаваемой Китаем евразийской железнодорожной сети, а также модернизация угольной шахты имени Миндели в Ткибули. Кроме того, ведутся переговоры по строительству крупнейшей в стране фабрики по производству стеклянных бутылок.

Присутствие Китая усиливается и в Армении, где число китайских компаний выросло с пяти в 2016 году до 13 в 2020-м. Китайские фирмы приобрели доли в армянских компаниях, чтобы модернизировать производства – прежде всего это предприятия, добывающие медь и выпускающие текстиль – две основные статьи армянского экспорта в Китай.

Помимо расширения торговых связей, Закавказье присоединилось к китайской инициативе «Пояса и Пути». Стартовали десятки программ молодежного обмена, в странах региона появились институты Конфуция и началось сотрудничество вузов. В 2016 году компания Huawei запустила в Азербайджане свою флагманскую программу «Семена будущего» (Seeds for future), в рамках которой азербайджанские студенты отправились в Китай изучать программирование.

Отличия от Центральной Азии

Тридцать лет назад, когда Китай делал первые шаги по расширению влияния в Центральной Азии, на него там смотрели как на чужака. Тем не менее китайская внешняя политика в регионе оказалась успешной не в последнюю очередь благодаря тому, что многие министры в правительстве Цзян Цзэминя (江泽民) имели советское образование.

В Закавказье Китай вновь оказался в положении аутсайдера. Но на этот раз у правительства Си нет тех преимуществ, какие были у Цзяна в Центральной Азии. Экономическая интеграция между Китаем и странами Закавказья идет медленно, а запутанная региональная политика и враждебные отношения между Арменией и Азербайджаном заставляют сомневаться в самой возможности превратить Баку в евразийский транспортный хаб.

Азербайджан еще не вполне проникся идеей стать ключевым звеном в китайских сухопутных маршрутах торговли и энергопоставок. Китаю пока не удалось заключить основные межправительственные финансовые соглашения, которые привели бы к бурному росту двусторонних экономических связей. 

Например, Баку и Пекин до сих пор не могут договориться об операциях с валютными свопами, о передаче промышленных технологий и зонах свободной торговли, хотя Китай уже заключил подобные договоры с Грузией и Арменией. К тому же Азербайджан не спешит модернизировать свою устаревшую железнодорожную сеть, которая необходима для перевалки китайских грузов, прибывающих через Казахстан и Каспийское море.

Неготовность Баку к полноценному партнерству с Пекином сказывается на развитии экономических связей. Коммерческие банки Китая не выдают кредиты частным китайским компаниям, которые хотели бы начать или расширить свою деятельность в Азербайджане. Соглашение о сотрудничестве между азербайджанскими и китайскими банками отсутствует.

Китайские бизнесмены жалуются, что тесные связи Азербайджана с Турцией делают китайские товары менее конкурентоспособными, даже несмотря на их более низкую стоимость. Оборудование, электроприборы и одежда из КНР, составляющие на сегодня 60% китайского экспорта в Азербайджан, напрямую конкурируют там с турецкими.

К тому же Китай, заняв нейтральную позицию во время последней карабахской войны, ясно дал понять всему региону, что не хочет и не может вмешиваться в конфликт с возможным участием России. Этот аспект отношений между Москвой и Пекином – главная помеха более тесному сотрудничеству между Китаем и Азербайджаном, который считает Турцию намного более привлекательным партнером как в экономике, так и в сфере безопасности.

В результате, по данным китайского посольства в Баку за 2020 год, в Азербайджане живет и работает всего 110 китайских граждан. Ни в одном из азербайджанских промышленных парков нет ни одного китайца. Для сравнения: в Грузии проживают 1768 китайцев. В Армении из-за возобновления карабахского конфликта их численность сократилась с 252 в 2019 году до 96 в 2020-м.

Бóльшая часть этой небольшой группы китайцев, проживающих в Закавказье, работает в государственных китайских компаниях, а значит, не проявляет той самостоятельной активности, которой отличались китайские инвесторы в Средней Азии. Кроме того, в регионе нет ни официальных, ни частных китайских торговых палат – важных посредников в деле привлечения китайских инвестиций в зарубежные страны.

Есть ли альтернатива Китаю?

В перспективе связи между Закавказьем и Центральной Азией, несомненно, расширятся, но это совсем не обязательно будет в интересах Китая. Многолетняя сильная зависимость от Пекина и очевидный рост китайских амбиций уже вынудили страны Центральной Азии искать альтернативу. 

Наиболее наглядно это видно на примере Туркменистана, чье руководство опасается, что возможные экономические санкции США против Китая ударят по экспорту туркменского газа. В январе 2019 года, после того как Ашхабад возобновил с Москвой переговоры о закупках туркменского газа, Китай ввел эмбарго на поставку оружия в Туркменистан. В результате к лету Туркменистан возобновил продажу газа России, а в ходе Каспийского экономического форума начал переговоры о поставках газа и в страны ЕС.

Поэтому договоренность между Азербайджаном и Туркменистаном о совместной разработке газового месторождения Достлуг никого не удивила – недаром страны Центральной Азии и Закавказья последние пару лет искали себе альтернативных партнеров. Похожим образом Узбекистан, видя, как Казахстан то и дело перекрывает границу с Киргизией из-за трений между двумя странами, опасается, что Астана установит монопольный контроль над торговыми путями, ведущими в Россию и Китай. 

В конце 2020 года Узбекистан, Иран и Индия провели онлайн-переговоры о расширении межрегиональных связей и обсудили вопрос о совместном использовании построенного Индией иранского порта Чабахар – в противовес пакистанскому порту Гвадар, оборудованному Китаем. В ходе государственного визита в Индию в феврале 2021 года министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов вновь подчеркнул важность межрегиональных связей и пригласил высокопоставленную индийскую делегацию в Ташкент для участия в конференции по развитию взаимодействия между Центральной и Южной Азией, которая состоится в этом году.

Проблемы в налаживании сотрудничества с Азербайджаном, а вместе с ним и с Турцией не позволяют Китаю приблизиться к воплощению мечты о торговых путях, не подконтрольных ни России, ни США. Мало того, Пекин все чаще сталкивается с конкуренцией со стороны Индии в Центральной Азии. В перспективе Пекину потребуется прикладывать куда более серьезные дипломатические усилия, чтобы защитить свои инвестиции на постсоветском пространстве.

Публикация подготовлена в рамках проекта «Российско-китайская антанта», реализуемого при поддержке Министерства иностранных дел и по делам Содружества (Великобритания)

следующего автора:
  • Niva Yau